Видите, как все получается в жизни. Матушка Марина провожает меня до калитки, и на прощанье советует:
— Не знаю, стоит ли ехать в Никольское, там лишь один дом, похожий на избу, построенный для Шарлотты, дочери Фридриха Вильгельма III, ставшей женой царя Николая I, а вот Александровку стоит посетить, там наши гренадеры жили, да и церковь — красавица...
После такого напутствия ничего не оставалось, как отправиться в Потсдам, где на окраине находится деревня Александровка. С вокзала пришлось еще ехать на трамвае до Пушкин-аллеи, а там... там я увидел улицу из обычных изб, как у нас бывает в деревнях, единственная, она же главная улица. Правда, пожалуй, дома были повыше, поосновательнее, чем в наших деревнях, хотя у зажиточных хозяев и такие бывают. Кружева резных наличников, окошечки со ставнями, из которых выглядывают гераньки, лишь не хватает петушиного кукареканья, да портят вид стоящие у ворот новенькие авто.
По какому же чудесному повелению возникла такая среднерусская деревенька посреди прусских полей? Конечно же, по царскому, то бишь королевскому, а именно по указу Фридриха Вильгельма III, который строил, правда, не простую деревню, а копию военных русских поселений, выполнявших в свое время важные функции в России, но затем разрушенные.
А вот в Потсдаме такая копия сохранилась до сего дня. Для кого же все-таки она строилась? Вначале меня уверяли, что для петровских гренадеров. Но Петр Великий оставил в Пруссии своих «длинных парней» еще в начале XVIII века, для которых, правда, в городской ратуше Потсдама проводились православные службы. А военное поселение было построено гораздо позже, в начале XVIII века, немецкими строителями. К тому же оно почему-то названо в честь Александра I.
История этого поселения действительно занимательная и довольно долгая. Ошибочных представлений вокруг этого сколько угодно. Даже в новейшем путеводителе «Большое путешествие» утверждается, что в «экзотической русской деревне Александровка стоял войска Александра I» (?!) Какие войска как они могли попасть в Берлин? Словом, комментарии излишни.
Пруссаки участвовали вначале в наполеоновских войнах против России и взяли в Курляндии в плен пятьсот русских. Фридрих Вильгельм III велел отобрать из них солдат, обладающих хорошим голосом и музыкальным слухом. Для хора были выбраны всего 62 русских, которые после бородинского сражения, когда Россия и Германия снова стали союзниками, Александр I подарил прусскому королю.
Но пока тянулась история со строительством колонии, часть солдат пожелали вернуться домой, и в Потсдаме остался лишь 21 певец, да еще, по свидетельству некоторых современников, к ним прибавилось 7 солдат — музыкантов, подаренных русским императором Фридриху Вильгельму III.
Лишь после того, как Николай I женился на дочери прусского короля, тот решил в знак укрепления союза между Романовыми и Гогенцоллернами построить для русских певцов поселение и назвать в честь Александра I, своего союзника в войне против Наполеона.
Хотя избы лишь снаружи походили на деревенские, а внутри все было распланировано по-немецки, бывшие солдаты были довольны и добросовестно исполняли свои обязанности в хоре. А так как парни были отобраны видные, лицом пригожие, то потсдамские фрейлины не устояли перед их чарами и вскоре в деревеньке появилось потомство, которое, как мне объяснили, существует и по сей день.
Чтобы разузнать, кто же остался живых из потомков русских солдат-гренадеров, я отправился к церкви, возвышавшейся на холме и видной отовсюду. Из соседнего с ней дома решительно спускался по скрипучим ступенькам крыльца человек в рясе, которому я передал привет от батюшки Александра и матушки Марины, посему и был принят в его маленьком, но деловом офисе с папками на стеллажах, компьютером и ксероксом на столе.
— Приглянулась церковка-то? — сразу спросил отец Анатолий, — единственный такой храм в классическом русском стиле на всю Европу. Посмотри-ка получше-то, посмотри... Отец Анатолий распахнул окно в сторону церкви и сам стоял и любовался на пять башен-луковок, посаженных на розовый куб в форме андреевского креста с плитами-иконами из вулканической лавы: у западного портала — изображение Христа, у южного — князя и святого Александра Невского, в честь которого и назвали храм.
—Я сам-то из Белоруссии, кандидат физико-математических наук, да вот взялся там храмы восстанавливать, подался в семинарию, — отец Анатолий поправил на груди, сверкнувший золотом на черной рясе, наперсный крест, — то бишь, как говорили прежде, пошел по стопам отца.
Крест этот — его наследство. Направили сюда, тоже не растерялся, с прихожанами и братьями-лютеранами лес валил, пни корчевал, дом отстраивал — вон соседи мебелишку подарили. Из запустения приход вывел — это святое дело и мой долг, но жить здесь, на чужбине, ни я, ни мои сыновья — не желаем...
Отец Анатолий выводит меня на тропу за холмом, на котором остается в солнечном сиянии церковь, и показывает в сторону деревни, где на указателе надпись: «Русская колония». — Да, все в прошлом. Жили-были здесь наши солдатушки — буйные ребятушки, да все вышли, — отец Анатолий лишь махнул рукой и пошел к дому.
Я уже разузнал, что в деревне остались потомки наших солдат, две семьи: Григорьевы и Шишковы, но от русского в них остались только разве фамилии, даже языка совсем не знают (не то что наши староверы в Америке), да и к православной вере, как сказал батюшка Анатолий, совсем не приверженны. Так что заходить в их дома было вроде бы и ни к чему, посему отправился я прямехонько по Пушкин-аллее на трамвайную остановку, чтобы вернуться обратно в берлинский дом.
Владимир Лебедев
Сохранить русскую деревню
В 1826-1829 годах на окраине Потсдама архитектор Петер Иозеф Ленне, выполняя задание Фридриха Вильгельма III, построил для русских военных музыкантов поселок Александровку. Домов было 14 (сейчас — 13), и сложены они были из крепких крупных бревен. Внутренние дороги-аллеи в колонии провели так, что в плане, если смотреть сверху, они образовывали Андреевский крест, как бы положенный на землю. К северу от Александровки соорудили церковь, типичную для православной архитектуры. Так сложился оригинальный комплекс, который нередко называют Русской деревней и который стал достопримечательностью Потсдама.
Недавно по просьбе обербургомистра города историк-искусствовед из Ганновера Маркус Келлер провел научную экспертизу в Александровке. По его оценке, колония может претендовать на значительно большую, чем сейчас, известность. Она — чуть ли не последний памятник такого рода, к тому же почти полностью сохранившийся до наших дней.
Келлер решительно поддержал мнение комиссии по охране памятников культуры о необходимости бережного отношения к Александровке. Московские архитекторы и искусствоведы также выступают за «полную неприкосновенность» Русской деревни. Опасения у ценителей культурного наследия возникли из-за нежелания городских властей Потсдама заботиться о сохранности Александровки.
Между колонией и церковью власти планируют проложить рельсовые пути для нового трамвайного маршрута — к будущей выставке садоводства. Она откроется в 2001 году на пока еще совсем не застроенном Борнштедском поле, которое находится недалеко от Александровки. Позже здесь будет жилой район для 17 тысяч новоселов.
Планы «отцов города» поддерживает правительство земли Бранденбург, столицей которой и является Потсдам. О том, как сейчас идет жизнь в этой колонии, журналистам известного немецкого еженедельника «Шпигель» рассказал ее житель Иоахим Григориефф.
Ему, в прошлом каменщику-штукатуру, и его семье принадлежит здесь земельный участок с домом № 7. Они представляют уже седьмое поколение наследников русского музыканта Ивана Григорьева, поселившегося здесь 170 лет назад. Дом в хорошем состоянии, сад богат фруктами, много цветов. На подоконниках смеющиеся гномы, матрешки... «Но видимость обманчива, — говорит владелец дома, — жизнь в Александровке давно не радует, почти нет посетителей, которым была бы интересна наша «колония».
Правительство Германии, несмотря на жесткую линию местных властей в отношении к культурному наследию, обратилось в ЮНЕСКО с просьбой дать Александровке ранг памятника мирового значения, но очевидно, что положительного решения не будет, если территория колонии подвергнется переустройству. Какая судьба ждет Русскую деревню, покажет будущее.
По материалам иностранной печати подготовил Павел Бахар
Земля людей: Три сюжета из Малайзии
Автобусный роман
Вы можете сколько угодно удивляться, но у этой крошечной площади в самом сердце Куала-Лумпура нет названия. И это при том, что на ней скрещиваются ни много, ни мало четыре улицы — Джалан Петалинг (наши посольские любовно называют ее Петалинка), Джалан Бандар (когда-то высокая), Лебух Пуду и Лебух Пасар Бесар (Базарная). На лучшем из известных мне планов малайзийской столицы площадь отмечена зеленым треуголъничком — обозначение маленього сквера, разбитого посреди нее и к неведомо почему пронзительно напоминающего мне скверик посреди исчезнувшей Собачьей Площадки в Москве.